ЭКСТРИМ-НН

Поиск  Пользователи  Правила 
Закрыть
Логин:
Пароль:
Забыли свой пароль?
Регистрация
Войти  
Команда клуба ЭКСТРИМ-НН рада приветствовать вас! » Активный отдых на суше » ВНЕДОРОЖНЫЕ РЕЙДЫ, МАСТЕРКЛАССЫ, ЭКСПЕДИЦИИ И ПУТЕШЕСТВИЯ КЛУБА ЭКСТРИМ-НН
Страницы: 1
RSS
"ЗАВЕТЛУЖСКОЕ ЛУКОМОРЬЕ" 15-16 СЕНТЯБРЯ 2012г., Комбинированный клубный рейд
 
#1
0  
30.08.2012 10:26:13
Всем привет!

Анонс клубной вылазки


"ЗАВЕТЛУЖСКОЕ ЛУКОМОРЬЕ"

15-16 сентября 2012г




Команда клуба Экстрим-НН решила посетить одно из озёр, затерянное в дремучих лесах Марий-Эл, окружённого тайнами и старинными легендами. Вокруг нет ни дорог , ни населёнки. Частично маршрут проходим на подготовленных внедорожниках, а дальше мы выдвигаемся пешком.
Задача - посетить одно из красивейших мест Заветлужья, фотография, знакомство с дикой природой, пешая прогулка по лесу (~12-15km), проникновение в тайны заколдованного озера.

Команда сформирована. Всего 12 человек на подготовленных внедорожниках на шинах 35" - TLC105 2машины , Nissan Patrol 61 и TLC70.

Фото-видео отчёт о походе выложим по возвращению.

Ждите продолжения! smile.gif
 
 
 
#2
0  
12.09.2012 09:09:16

"Чем лучше мы будем изучать прошлое, тем легче, тем более глубоко и

радостно поймём великое значение творимого нами настоящего".

М.Горький.

________________________

Легенды поветлужья...

------------------------------------------------------------------


Сложна история Поветлужья. Она не однозначна по отдельным его частям. Северная часть Поветлужья примыкала и примыкает к Предуралью, к бассейнам Северной Двины, Камы, Вятки, с ними и связана его история. Среднее, и особенно южное Поветлужье, связано с историей и событиями, протекавшими на средней Волге. Это нашло отражение в истории заселения Поветлужья, в топонимике его речек, отдельных местечек, в названии селений. Это подтверждают и археологические находки, сделанные учеными при раскопках древних городищ Поветлужья.
Дошедшие до нас народные предания и легенды отображают исторические события, начиная с 15 века до отмены крепостного права. Тематика преданий и легенд Поветлужья весьма разнообразна. Но можно выделить три основные направления: о пребывании татар – завоевателей в Поветлужье, о крестьянских выступлениях против помещиков, о шайках разбойников.

... о шайках разбойников.
Она не однородна по тематике и по времени. – Это предания и легенды об участниках разинского движения, возглавленного в Поветлужье атаманом Ильей Ивановым – Долгополовым. Это и разбойники, действовавшие в Поветлужье против купеческих судов, плывших по Ветлуге, а зимой купеческих обозов. Возникновение этих "разбойников" связано с тем, что в XVII веке через Приветлужье проходил очень важный и сухопутный путь из бассейна Северной Двины в бассейн Волги, от главного порта России того времени (г.Архангельска) до главных хлебных житниц – Волги и Вятских земель.

В преданиях нашли отражение народный гнев и возмущение по отношению к помещикам-крепостникам, к произволу и насилию, творимому ими.
Известное место занимают и предания о происхождении названий селений, отдельных местечек, рек и озер.
Огромное место в ветлужских преданиях занимают рассказы и воспоминания о лесных и лесосплавных работах. И это вполне оправдано. Ведь в них участвовало до 50 процентов всего трудоспособного населения Поветлужья.

Н. Тумаков
 
 
 
#3
0  
12.09.2012 09:14:51
Шоля и Могили

На территории Кирилловского сельского Совета Краснобаковского района есть речка Шоля, деревня Шоля, была деревня Могили, переименованная в 1961 году и получившая новое название – Высоково.
Об очень многих местах левобережья Краснобаковского района и соседнего Воскресенского района народ передает легенды о татарах. Здесь есть озеро Татарское, в котором утонули татары, изгнанные русскими. Есть лесной просек Татарский, по которому бежали татары, преследуемые русскими, и еще целый ряд мест связывают с пребыванием здесь татар в далеком прошлом.
И вот эти два названия, Шоля и Могили, тоже связаны с татарами и их деятельностью в этих местах. Сохранилась в народе легенда, что на речке, теперь носящей название Шоля, был стан татарского князя Шоля.
В песчаных же карьерах, где стоит деревня Могили – Высоково, хоронили татар, погибших в битвах с русскими.
На месте современного села Носовой, по народной легенде, были три селения: татарское, марийское, потом русское, основанное Носовым. После покорения Казани Иваном Грозным татары были изгнаны, а марийцы слились с русскими.
Но это только легенды, которые передает народ из уст в уста. Никаких археологических раскопок здесь не велось и никаких документов об этих событиях пока не найдено.

____________________

Крупчиха


Лесная дача «Крупчиха», расположенная в левобережье Краснобаковского района, - любимое место ягодников и грибовщиков Красных Баков и колхозников колхоза имени Жданова.
Народное предание повествует, что там, где сейчас стоит деревня Караси, было имение помещицы Крупчиной. Она вела веселую жизнь, играла в карты, ездила по гостям и у себя принимала гостей частенько. Для такой жизни, конечно, требовалось много денег. Ее имение окружали прекрасные лиственные леса, которые она беспощадно уничтожала, вырубая и сплавляя на Волгу. Разорилась. Землю и поместье продала князю Трубецкому.
Старая Ильинская школа, построенная в 1903 году – это одно из зданий имения помещицы Крупчиной.
Теперь не осталось и следа от этого имения, а название «Крупчиха» сохраняется за всей лесной дачей в районе деревень: Караси, Семеновка, Ядрово.

_____________________

Темта. Непряхино


По левобережью Ветлужского края бытует много легенд и преданий о поселениях, созданных по приказу Петра Первого.
Теперь известно, что в Приветлужье было выделено и замежевано несколько заповедных «Корабельных дач» с десятками тысяч десятин прекрасных лиственных лесов. В этих дачах рубка леса производилась только для государственного кораблестроения. За самовольную порубку, невзирая на лица, взыскивался штраф в размере стократной стоимости срубленного леса.
Ясно, что для разработки такой массы лесов требовалось и большое количество людей, которые завозились из разных мест страны. Создавались из них новые поселения.
Уренские краеведы много занимались этими вопросами, но пока им удалось найти лишь два народных предания о петровских поселениях на территории Уренского района. – Это деревня Темта, созданная из семей стрельцов, осужденных Петром Первым за стрелецкий бунт 1698 года. Да еще деревня Непряхино тоже заселена ссыльными. По приказу Петра здесь поселены корабельные мастера, чем-то не угодившие ему. Жены, приехавшие с юга нашей страны, не умели прясть лен, а отсюда и название «Непряхино», придуманное их селению окружающими старожилами.
Есть народное предание и у жителей деревни Ядрово Краснобаковского района о стрелецких семьях, живших в их деревне, а потом переплавленных в глубь лесного массива.
Таковы народные предания о петровских поселениях в Ветлужском крае.

_____________________

Расправа
(Народное предание).


На берегу реки Ветлуги в деревне Сквозняки Краснобаковского района стояла помещичья усадьба Кривцова. Много рассказов и преданий сохранил народ окружающих деревень об издевательствах помещиков над крепостными. Вот один из рассказов.
Помещик Кривцов продал девушку другому помещику в уплату за карточный долг. Девушка была единственной дочерью у старых родителей, и расставание с нею, конечно, было неимоверно тяжелым. Вот отец решил просить помещика отменить продажу, и вместе с дочерью пришли в усадьбу к помещику Кривцову. Стоя на коленях перед помещиком, сидевшим в кресле и курившим из чубука, со слезами на глазах умоляли его отменить продажу. Но он не захотел, не только понять, но даже выслушать их. Чубуком и палкой избил отца и дочь и выгнал из дома, а в догоню за ними приказал спустить свору злых собак. Изорванных и несчастных людей выкинули за ворота усадьбы. Всю эту картину видел крепостной столяр Семен Соловьев. Кровь закипела в его сердце, и он решил отомстить помещику. Выбрал удобный момент, когда помещик сидел у окна, и выстрелом из ружья убил его. Бросил ружье в колодец, а сам тихим шагом, как с работы, пришел в людскую завтракать. По двору поднялась суматоха. Вбегает конюх в людскую и, увидев Семена за столом, закричал: - «Что ты, Семен, тут сидишь, ведь барина убили!» – «Ай, батюшки, что случилось!» - И вместе со всеми побежал к барскому дому.
Приехали стражники, схватили всех, кто когда-то говорил о барине плохое, а Семена никто не заподозрил. Но сердце честного человека страдало. Он мучился от сознания, что пропадают невинные люди, и решил во всем сознаться. Пришел в полицию и все рассказал.
Бедный Семен был замучен в застенках полиции, но его жертва не помогла и другим невинно арестованным. Никто из арестованных не был освобожден.
Усадьбу помещика Кривцова и склеп с его телом родственники сохраняли, как родовую реликвию, и только Октябрьская революция уничтожила это черное помещичье гнездо.

________________________


Ветлужские бурлаки


Тяжела и трудна была жизнь сплавщиков леса по реке Ветлуга в старое время. Особенно страдали от оскорблений и унижений сплавщики с верховьев Ветлуги, крепостные Одоевской вотчины. Они получили унизительную кличку «Адуи» от жителей средней и нижней Ветлуги. Хозяйство в вотчине Одоевского было оброчным, здесь не было барской пашни. Тяжким трудом крестьяне этой вотчины добывали средства для уплаты барского оброка, всю зиму рубя лес, ночуя в лесной курной землянке, питаясь хлебом и водой, а весной сплавляя нарубленный лес на Волгу. Все же среднее Приветлужье состояло из мелкопоместных хозяйств московских служилых людей. В их хозяйствах господствовала жестокая барщина. И невольно возникала зависть у крестьян среднего Приветлужья к оброчным одоевским крестьянам, имевшим большую свободу в своем бытовом укладе жизни. Мелкопоместные московские чиновники, используя это чувство зависти, натравливали крестьян среднего Приветлужья на одоевских крестьян. В качестве мишени были избраны физические и бытовые особенности одоевцев, отличающие их от среднерусских крестьян. Одоевцы имели низкий рост, большой рахитичный живот, резко выраженный окающий говор с заменой буквы «ч» буквой «ц», слово «одоевец», в силу своего московского выговора, они превратили в слово «адоевец», а потом в унизительную кличку «адуй» - синоним всего плохого и смешного, дурацкого. На всем пути по Ветлуге на плотах, а потом обратно пешком одоевцам приходилось слышать бесконечные насмешки и оскорбления. И надо отдать должное их завидной выдержке и стойкости против мерзких нападок. Появившиеся во второй половине 19 века на Ветлуге пароходы немного улучшили положение сплавщиков при обратном пути возвращения на родину. Но от оскорблений и унижений они не избавились. Капитаны пароходов, в большинстве уроженцы среднего Приветлужья, доставляли плотовщикам не меньше страданий: то высадят на берег из-за мелководья, а потом километров пять- шесть заставят идти пешком за переходом, то сбросят прямо на перекате, то дрова заставят грузить в ночное время, а то и прямо оставят на берегу, повернув обратно вниз, якобы из-за мелководья. Да и сама посадка плотовщиков на пароход в Козьмодемьянске скорее напоминала загон скота, чем посадку людей- пассажиров. На пароходе не оставалось ни одного свободного места, нельзя было ни пройти, ни пролезть, даже трудно было пошевелиться.
Вот какой рассказ мне пришлось услышать от одного ветлужского старого лоцмана об этих посадках плотовщиков в Козьмодемьянске.
Ветлужский пароход «Василий Чиркин» стоял у пристани под Козьмодемьянском. Большая группа плотовщиков, получив расчет, покупала билеты на пароход. Один из плотовщиков обратился к капитану: «Господин капитан! Пароход долго еще будет стоять, можно сходить на гору в чайную?» - «Конечно можно. Раз билеты купили, то пароход без вас не уйдет».
Успокоенные ответом капитана, плотовщики толпой пошли на гору в чайную. Купили по два больших «каравая» белого хлеба, кренделей и зашли в чайную. Едва успели сесть за столики, услышали гудок парохода. Помня слово капитана, (гудок их не беспокоил) продолжали пить чай.
Но что это?…Своим глазам не веря, они видят, что их пароход отчалил от пристани. Боже мой! Как быть?…Ведь большая часть оставшегося заработка отдана за билет! Их отчаянию нет границ…Бросив чай, с котомками и караваями под мышкой, они кубарем скатываются с крутого Козьмодемьянского откоса и мчаться вдогонку за удаляющимся пароходом по грязному, каменистому волжскому бечевнику, исступленно крича: «Вася, миленький, воде ведь билеты-те, ты забыл нас!» - Прогнав два- три километра, капитан подчаливал к берегу. Он удовлетворил свое холуйское самолюбие, угодил хозяину парохода, потешился над несчастными людьми.
Это только одна из страниц тяжелого, бесправного положения ветлужских лесных рабочих того далекого времени.
Тяжкая доля выпала на плечи сплавщиков и при расчете за труд. Плотовщик за сплав плота от Баков до Волги получал три рубля, затратив 3-4 недели ежедневного 18-часового труда и пешком возвращаясь с Волги домой. Ясно, что такой труд требовал больших расходов на питание, а в результате он мог принести домой копейки. Тот же плотовщик, который под тяжестью невзгод, не удержался от водки, чтобы хоть на миг сдержаться от горькой действительности, возвращался домой без единой копейки, всю дорогу от Волги кормясь милостыней.
И вот какой разговор происходил между возвратившимся со сплава мужем и женой: «Кого тебе, милая, надобно, молодца или золотца? Если золотца, то его у меня нет. А если молодца, то я вот весь перед тобой».
Зарыдает жена, заплачут дети, так долго ждавшие своего отца с гостинцами и деньгами. Но беде помочь уже нечем. Рваный, грязный, голодный, изможденный и озлобленный на проклятую жизнь возвратившийся с «заработка» тоже не находит себе места. Он не находит утешения не в семье, не в окружающем обществе, переполненном такими же страданиями.
Такова была прошлая жизнь наших крестьян Приветлужья, работавших на сплаве.
Теперь это только далекое прошлое, далекое предание.

Н. Тумаков
 
 
 
#4
0  
12.09.2012 09:19:35
Соткино


Хорошо известно произведение писателя Мельникова- Печерского «В лесах». В нем описан прекрасно Красноярский скит и дела, которые там творились. После закрытия монастыря – скита, ссылки его настоятеля и монахов, производство фальшивых денег там, в районе скита не прекратилось.
Уренским краеведам удалось записать народное предание о деревне Соткино Уренского района. Суть его такова.
Главный специалист Красноярского скита по производству фальшивых денег – «сотенных» Яков Крендель бежал из скита еще до его закрытия. Скрывался в лесу, в вырытой там землянке, но фальшивые «сотенные» продолжал печатать. Был выслежен полицией, арестован. А местность, где была его землянка, получила народное название по этой местности. В начале это была народная кличка для нового селения, а потом вошла в постоянное обращение и в официальное признание.

____________________

Макарий-Притыка


В пятнадцати километрах к югу от Варнавина на берегу от Ветлуги стоит село Макарий- Притыка. По писцовым книгам за 1617 год здесь стояла деревня Притыкино. После постройки здесь церкви деревня получила новое название – «село Макарий – Притыка».
Название связано с церковной и народной легендой о Макарии – основателе Макарьевского – Желтоводского монастыря на Волге (это теперь Лысковский район Горьковской области). Суть этой легенды такова.
После разгрома монастыря казанскими татарами в 1439 году и пленения его основателя Макария бог помог ему скрыться от неверных татар. Сел он на камень и чудесным образом поплыл сначала по Волге, потом по Ветлуге. И здесь, на Ветлуге, где сейчас стоит село Макарий - Притыка, остановился (приткнулся). Пересек водораздел Унжы и Ветлуги и около старинного города Унжы основал монастырь - Макарий на Унже. Православная христианская церковь причислила его к лику святых.
Такова народная легенда о Макарии и об этом селении. Имеются и литературные записи предания об этих событиях, а также и записи в церковных книгах.
Вот первая из них.
Казанский хан Улу – Махмет после разгрома монастыря и пленении самого Макария решил использовать авторитет настоятеля монастыря среди русского населения левобережья Волги. Отпуская его из плена, дал наказ: «Да не пребудет на оных местах…отиде, отче, от мест сих…понеже земля та наша есть казанскому царству принадлежащая». (Перетятькович. Поволжье XV-XVII в стр. 107).
Что следует из этой записи? – Макарий, спасая свою шкуру, предал интересы русского народа, интересы русской земли, стал глашатаем казанских татар, поработителей русского народа и русской земли.
А вот легенда о Макарии, исходящая от официальных представителей православной христианской церкви.
«В 1439 году, разоряя окрестные страны, они случайно напали и на устроенную обитель преподобного Макария…Девяностолетний Макарий был пленен с другими оставшимися живыми и представлен Улу-Махмету. Улу-Махмет отпустил Макария с сорока мужчинами и несколькими женами и детьми со всех их имением. Казанский хан приказал Макарию не оставаться на прежнем месте…прежнее место его обители принадлежало уже Казанскому царству...Удаляясь с места Желтоводского, Макарий решил идти от предела царства Казанского вверх по течению реки Волги. Намерение его было поселиться в области Галичской, которая отстояла от разоренной обители около 240 верст.
Макарий решился идти на Унжу по непроходным лесам и болотам, так как по берегам волги скитались татары. Нуждались в питании, поймали лося. Макарий не разрешил его убивать, так как шел Петров пост (за три дня до Петрова дня). Макарий приказал пойманному лосю разрезать ухо. В Петров день он сам к нам придет. И чудо совершилось – лось с разрезанным ухом в Петров день пришел сам»…
(Проф. Иеромонах Макарий. «Сказание о жизни и чудесах преподобного Макария Желтоводского и Унжеского чудотворца». Москва, 1850 год, стр.37-45).
Как видим, Макарий покинул плен не один, а с сорока мужчинами, женами и детьми. Шли пешком через Керженские и Ветлужские леса, везде провозглашая власть татар над этими местами, а не плыл одиноким кочевником на камне, как повествует народная легенда. Но «чудеса» творить не забывал и здесь: - случай с лосем.
__________________________

Майское чудо
(Рассказ Варнавинского старожила)


Пришел я на берег реки Ветлуги и вижу группу бородатых мужиков, сидящих вокруг костра, на котором перевозчик дядя Миша уху варил. Слышу разговор о преподобном Варнаве идет, о его чудесах. Прислушался. И вот что мне пришлось узнать.
- Было это в майское утро, - рассказывал дядя Миша.
- Проснулся я рано. Над рекой густой туман. Вдруг слышу, кто-то на заречном берегу дико кричит.
«Беда какая-нибудь стряслась». Скорее в лодку и на весла налегаю. Подъезжаю к берегу и вижу: стоит человек бледный и трясется. Я к нему. Вижу, это Григорьич – чиновник из полицейского управления. – Что, Григорьич, с тобой случилось? А он ни слова вымолвить не может, зубами стучит. Долго я с ним провозился. И вот что, братцы, он мне поведал.
- Послал его исправник за молодыми людьми следить. Узнал он, что молодежь Первомай за рекой праздновать собирается, и говорит Григорьевичу: «Послушай, что они будут говорить, проследи, что будут делать, а завтра мне все доложишь».
Григорьич лодку припас и стал следить. Увидел, что группа молодых людей за реку поехала, и он за ними. Да видно, перестарался. Заметили его.
- Что тебе одному по лесу болтаться? Присоединяйся к нам, - позвали Григорьича.
Делать было нечего, отговариваться бесполезно. Налили ему стакан водки, потом другой, а закусить нечем. Вот он, сердечный, и скапустился. Проснулся только – только на рассвете, продрог. Людей уже никого нет. Бросился к тому месту, где лодку оставил, а ее и след простыл. Что делать?!
Поплелся по гривам, выбирая сухие места, да посуху добраться до Ветлуги не удалось. Пришлось через затопленные луга вброд переходить.
Подходит к Ветлуге, а над рекой густой, густой туман, и город Варнавин весь в тумане. И тут, братцы мои, великое чудо совершилось. Смотрит Григорьич на церковь Варнавы, а из-под нее седой, весь белый, огромный старик вылезает. Обезумел Григорьевич. Понял, что это преподобный Варнава. Упал на колени, руки к нему протянул и безумным голосом завопил: «Прости меня окаянного, грешного раба твоего». А Варнава встал, как огромный великан и пальцем ему пригрозил. Тут уж Григорьич ошалел и завопил благим голосом. Вот этот крик я и услышал.
« Беги, - говорю я ему, - к преподобному и молись. Может, и простит, ведь он милостивый, да и у исправника сердце смягчится.
Наступила минута глубокого молчания. Задумались собеседники.
- А что же потом стало с Григорьичем? – спросил один бородач.
- Не знаю, больше видеть его не пришлось. Говорят, что он уехал из города и вскоре помер. Должно, сильно перепугался, гнева Варнавы и исправника не перенес.
- Вот какие дела, люди добрые, случались. А вы говорите, что чудес на свете не бывает?! Бывают!

_________

Н. Тумаков
 
 
 
#5
0  
12.09.2012 09:25:07
Ченебечиха


В черемисскую деревушку, что стояла в ту давнюю пору на реке Большой Какше, пришел с отрядом храбрый воин хана Батыя – Ченебек. Он привез с собой русских невольниц и по татарскому обычаю женился на одной из них.

Неизвестно, из каких краев русской земли попала она сюда, но была та женщина не пример остальным русским пленницам, горда, заносчива, жестока. Сделавшись женой Ченебека, истязала, издеваясь над своими соотечественницами. Сам Ченебек стал бояться своей жены. Русские женщины называли ее Ченебечихой.

Слух о Ченебечихе распространился далеко вокруг, ее обходили стороной, ибо встреча с ней каждому сулила несчастье. Поэтому и сейчас в этом краю мало селений.

Зато змеи полюбили Ченебечиху. Они поселились в ее бане, во дворе, стали проползать в горницу. Ченебечиха легко усвоила шипение змей, и они запросто беседовали с ней о своем житье-бытье.

Вольготно жилось здесь змеям. Со всей округи устремлялись они в селение под покровительство всесильной жены Ченебека. Страшно стало в этих краях, река Большая Какша кишмя кипела змеями. Стаями переплывали они с левого берега на правый, где никто не смел ни одну из них и пальцем тронуть. Поэтому и сейчас в этом краю много змей. Но случилось один раз вот что. Хан Ченебек собирался вечером ложиться спать. Пришел он в свою ханскую опочивальню и увидел на супружеском ложе своем большого змея. Не успел храбрый Ченебек выхватить саблю, как змей этот ужалил его в самое сердце. Умер от того укуса злодейского храбрый воин, а в селении осталась хозяйничать Ченебечиха. Теперь она одна властвовала над всей той землей. Но жила Ченебечиха недолго. Возмущенные жители – черемисы и русские прогнали татар, а Ченебечиху убили и бросили в змеиное болото.

Кончилась власть Ченебечихи, да вот, к сожалению, название за селением так и сохранилось.



* * *

Текст легенды изложен А.В.Сысоевым по рассказам жителей деревень Ченебечихи и Горелая Ветлужского района в 1966 году.

Напечатана в сборнике «Нижегородские предания и легенды». Волго-Вятское книжное издательство. г.Горький 1971 г./ стр.126-127/.

________________________

Лялины горы



Давно в старину, в Ветлужских лесах гулял со своей шайкой разбойник Ляля. (Говорят, что это один из атаманов Степана Разина).

Он был храбр, красив, умел держать в руках шайку разбойников, все подчинялись ему беспрекословно. Разбойники грабили богатых купцов, помещиков, а бедных людей не трогали.

В Ченебечихе был монастырь, в котором было много золота. Ляля, который со своей шайкой жил в горах у самой реки Ветлуги, недалеко от Варнавина /теперь Лялины горы/ часто подступал к монастырю, но он хорошо охранялся, поэтому в него разбойники долго не могли ворваться. Ляля проложил от реки Ветлуги до монастыря прямую дорогу, и, собрав всю шайку, напал на монастырь и взял его. Разбойники сбросили колокол с церкви в реку Большую Какшу, а монастырь разграбили.

Золото Ляля с разбойниками положил в бочку, опустили бочку в озеро, привязав ее цепями к пню.

Многие искали этот клад, но никак не могли найти. Однажды трое кладоискателей ровно в полночь нашли эту цепь. Но как только один из них взялся руками за цепь, из воды вышел разбойник Ляля и громовым голосом закричал.

Кладоискатели пустились бежать по лесу домой.

Некоторые смельчаки потом несколько раз приходили на это место, но цепи уже не было. А монастырь в настоящее время не сохранился.

Старики помнят часовню, которая стояла на развалинах монастыря. С той далекой поры место над рекой Ветлугой называют Лялиными горами.



* * *

Легенда записана от Н.И.Соболева в Ветлужском районе. Записал 20 июля 1966 года А.А.Сысоев.

Напечатана легенда в сборнике «Нижегородские предания и легенды». Волго-вятское книжное издательство. г. Горький.1971 год /стр.195-196/.


_____________________


Ляленка


Артель закончила работу и шла ночевать в избушку. На пути овраг, заросший густым кустарником. По дну оврага тихо сочился ручей с прозрачной водой, которую лесорубы брали на варево в чай. Рядом шумел сосновый бор, за ним раскинулась широкая пойма речки Наврас, извилистой, стремительной в весенние дни, когда она буйно разливалась по лугам.

Поужинав, лесорубы лежали на свежих сосновых ветвях. На очаге дымили смолистые поленья, потрескивая и вспыхивая. Ветер свистел над избушкой. Вековые елки и сосны скрипели, стонали, отбиваясь от буйных налетов ветра. Кругом шумело, трещало, ухало, и что-то беспокойное, щемящее душу было в этом шуме.

- Дядя Никифор, расскажи какую-нибудь бывальщину,- обратился Федька Монахов, двадцатилетний парень, к маленькому мужику с рыжей бородой.

- Давай калякай, Микеша,- поддержали лесорубы.

Никифор отказался, но не все знали, что он любит поломаться. Он вытащил из кармана табакерку, взял щепотку табаку, набил обе ноздри, чихнул несколько раз и, перевалившись на другой бок, стал рассказывать.

- Давно это было, даже старики начали забывать, - замолчал, прислушался к ветру.

-Шумит погодушка!…

-Стало быть, в ту пору на горе, покрытой соснами, сквозь которые и неба не видать, появились разбойники. Атаман назывался Ляля. С той поры и гора названа Лялиной. Иди по всей Лапшангской стороне до самой Шуды, и везде видна Лялина гора. Разбойники грабили купцов, которые плыли по Ветлуге мимо горы, а бедных не трогали.

Был у атамана помощник Бархотка, большой силы и красоты. Среди дремучего леса, недалече от горы, стоял починок. Жила там девушка Шалуха, прозванная так за озорство. Девка красивая, сильная, смелая: одна с рогатиной на медведя ходила.

Однажды Бархотка увидел Шалуху. Кругом лес. Кровь заиграла в молодом разбойнике. Понравилась ему девка. Он подошел к ней и хотел ее обнять. Она такую ему затрещину отвесила, что он чуть с ног не свалился. Осерчал Бархотка, обидно, вишь, ему стало, что баба оплеуху дала. Он взялся за нож. Шалуха держит рогатину и смеется: «Полезешь, брюхо распорю».

Понял Бархотка, что девка не из робких, и полюбил ее. Она его тоже полюбила. Бархотка похаживал к Шалухе. Ляле это не нравилось, завидно было, и невзлюбил атаман своего помощника: всякую неудачу валил на него. Разгадали разбойники ссору и разделились, кто за кого: кто за Лялю, кто за Бархотку. Понял атаман, что дело плохо, собрал он всю ватагу: « Раньше мы с Бархоткой дружно жили, не ссорились. А как появилась проклятая баба, так и пошло все кувырком. Я хочу помириться. На счет бабы кинем жребий, кому достанется, тот и хозяин. Разбойники ждут, что скажет помощник. Бархотка посмотрел на них.

- Не гоже браниться из-за бабы. Мы поссорились, нам и мириться. Не придем к соглашению, тогда вас соберем, и как вы решите, так и будет. Разбойники согласились и разошлись. Атаман и помощник остались одни.

- Знаешь ли ты, что у князя Лапшангского жена красавица? - спросил Бархотка Лялю.

- Слыхал, видать не приходилось.

- Согласен ли помириться, если я привезу тебе княгиню-красавицу.

- Как ты это сделаешь? У князя большая охрана.

- Это моя забота. Согласен ли ты?

- Коли так, то я согласен.

Бархотка нарядился князем, одел в богатые одежды и дружков своих верных. Сели они в лодки и поплыли к Лапшанге, где жил князь. Явились в усадьбу ночью. Княжескую охрану связали. Бархотка вошел в спальню княгини. Там было жарко.

Одеяло свалилось с кровати на пол. Княгиня лежала посередь кровати.

- Проснулась-, продолжал Никифор. – Глядит на него красавица и так им залюбовалась, даже забыла об опасности. Залюбовался и Бархотка, глаз не сводит с красавицы.

Закружилась голова у Бархотки от ее красоты. В глазах туман, как облако. И показалось ему, будто из облака смотрит Шалуха и качает головой. Он тряхнул кудрями, и тумана как не бывало. Вспомнил, за чем пришел, вынул нож из-за пояса.

- Одевайся быстро и не пикни, а то вот,- показал нож.

Княгиня оделась. Бархотка завязал ей рот, глаза, схватил на руки, и давай бог ноги. Доплыли до Камешника, сошли на берег. Бархотка снял повязки с княгини. Она смотрит на него.

- Что ты будешь делать со мной?

- Отдам в жены атаману…

- Добрый молодец, если уж у меня такая судьба

взмолилась княгиня,- так возьми меня себе. Я согласна быть твоей женой, даже фавориткой. Задумался Бархотка. Любуется красавицей, ее слова в душу заползли, растревожили сердце молодца. «Что же делать? – думает он,- Такая полюбит крепко, но я дал слово атаману». И показалось ему, что будто вместо княгини стоит Шалуха и как-то нехорошо на него глядит. Решил он быть твердым в своем слове.

- Ишь ты какой, разбойник, а слово держит! - удивились лесорубы. Пришел Бархотка на место. Ляля стоит высокий, страшный, с одним глазом. Бархотка подошел к нему.

- Я свое слово выполнил. Вот тебе княгиня.

Ляля подошел к ней и хотел взять за руку, она как закричит: «Уйди, чудовище! Убейте меня!» Она упала. Стали ее отхаживать, облили лицо холодной водой. Говорят, холодная вода помогает благородным.

Открыла глаза, увидела Лялю и опять закричала: «Уйди чудовище!» Ляля осерчал.

- Снимите с нее сапожки и водите босиком по лесу, покуда она не перестанет дурить.

Водили княгиню по лесу день, другой, третий, а она все свое твердит.

Ляля разозлился, отвел ее на самую вершину горы и убил. Схоронили красавицу под самой большой елкой. Уснула она навеки. Спит среди дремучего леса. Поет лес песни свои, зимой вьюга шумит, волки воют. Весной кукушка-горюшка выкладывает грусть-тоску.

В ту же ночь ушел Ляля с ватагой в другое место. Говорят, много кладов зарыл на горе и на дне Ветлуги.

Бархотка остался с Шалухой. Они поженились, долго жили, любя друг друга. Много детей у них было. От Шалухи пошел большой род Шалухиных. Починок с той поры прозывается деревней Бархатихой.

Уставшие за день лесорубы похрапывали. На очаге догорали, дымя головешки…



* * *

Иван Степанович Воронов

/Рассказ напечатан в Варнавинской районной газете

«Новый путь» за 20, 29 мая 1967 года./



____________________

В темно-синем лесу



Была Шалуха, лесная девка, ничего не боялась. Жила одна в лесной избушке при лесной дороге. Частенько езживали по этой дороге богатые, в бархате да сафьяне, купцы и всегда останавливались у избушки. Так заглянет к Шалухе молоденький купчик, будто бы водицы испить да путь дорогу на Кострому торговую спросить. Спросит, поднеся к алым губам своим ковш, и остановится - так поразит его Шалуха своей красотой. Трясет он перед лесной девкой кошелек, начнет дарить ленты, стеклярус да янтарь, обещает палаты белокаменные над Волгой, в граде Нижнем Новгороде, - усмехнется на его слова девка. Не нужен ей богатый кошелек, место первостольное в граде волжском, нужен ей только глупенький купчик на одну минуту. Махнет она кипучими, как смоль, голосами, поиграет с купчиком взглядом, поманит пальчиком.

Словно нечистая сила тронет купца, шагнет он к ней, как слепой. А Шалуха сдернет с полки подойник, будто бы лесных коз доить, и из избушки - в темень сыр-бор. Купчик за ней. Встанет Шалуха возле калинового куста, станет поджидать молодца. И только захочет он ухватить девку за стан крепкий, линялым ситцем охваченный, усмехнется Шалуха, опустит калиновую ветку и больно хлестнет купчика по глазам. Опешит он, остаменеет, а потом развернется, вскипит в его жилах горячая кровь – бросится напрямик. А Шалуха уже на другом конце поляны хохочет, да в подойник стучит. Бежит купчик на стук, обдирает шаровары дорогие, турецкие о колючий кустарник – да где ему лесную девку догнать. Теряет он голову, теряет он бусы янтарные, серьги драгоценные (что в обеих руках полные горсти держит), бежит напрямик. Лес ему не лес, сорвется бедняга в глухой буерак, напорется на острую корягу, и останется навеки, уйдет в лесной перегной его горячая кровь, под темными папоротниками сотлеют его кости. А Шалуха отбросит подойник, подсоберет растерянные купчиком гостинцы, снесет их в овражек и бросит в студеный ручей. Вода поиграет – поиграет янтарем, стащит его в колдобину и замечет навеки песком.

А Шалуха сразу грустная станет. Не нужны ей драгоценности, не нужна купчикова любовь, а что нужно Шалухе –не знает никто?!…

Найдет она свой подойник, выбредет кое-как к избушке и гикнет по-совиному на застоявшуюся тройку. Понесутся кони наугад, пугаясь колод, пока не угодят в быструю шаловливую Ветлугу…



II



Что нужно Шалухе, лесной девке, -не знает и сама Шалуха. В ночь на Купалу перегорают на полянах колдовские травы, голая ходит, обжигаясь о росу, собирает их Шалуха. Сорвет розовый лист и нечаянно тронет белое тело своей рукой, оглянет себя всю – всю, до темной родинки на плече – застесняется, застыдится – кому нужна такая красота?… Греют Шалуху ночные росы, ежится она от порхающего меж дерев ветерка, а трепыхнется дальняя зарница на небе – вздрогнет Шалуха, смешается в лице – что это такое? Оботрется и пойдет Шалуха доить коз, собирать хворост для печи, а на уме все непонятная ночная гостья. Горит над дальними синими лесами заря. Не сестра ли это ночной зарнице? Несчастна Шалуха, потому что одна она на свете белом. Лес - добрый молодец звери и птицы – братья, да разве наговоришься с ним.

И объявились в этих местах разбойники. С Камы далекой, от самого Пермского камня, привел косматый Ляля свою шайку. Был у Ляли верный атаман Бархотка, удалой, красивый. Скоро забрела шайка и к Шалухе. Рассеялись разбойники по лазкам, стали добычу делить. Шалуха в то время в орешнике хмель собирала, а когда воротилась домой, сразу и застыла на пороге. Не испугалась она разбойной шайки, сам косматый Ляля не устрашил ее своим видом, а увидала она Бархотку и закраснелась, загляделась на него. Бархотка сидит на лавке, поджав ноги под себя, вертится налево, направо, хохочет вместе с разбойниками да вино из серебряного кубка пьет. Кучи золота перед ним, а бархотка и не смотрит на него. Увидел, однако, Шалуху сразу и кубок бросил, вскочил с лавки, подошел к ней, смело в глаза заглянул. Как заглянул, и стала Шалуха сама не своя. Подтолкнул ее, Шалуху, к двери и вышла она повинуясь. Крепко держит ее молодой атаман за руку, не вырваться. Увел Шалуху в орешник. Под широкими ветками, по брусничному ковру разгорелось сердце Шалухи страшной любовью, такой, сто сразу весь свет потерялся в ней, меньше махонькой былинки сделался… Да не устоял и Бархотка – крепко охмурила его сладкая девичья грудь, крепко затмили разум рассыпанные по брусничнику темные Шалухины волосы. Так крепко, что когда вернулись они в избу, бросился молодец Ляле в ноги: «Дозволь отец, атаман, свадьбу сыграть». Неласковый был Ляля, некрасивый, лицо, как чащобный пень, обросший лишаями, а тут посмотрел на обоих и потеплел лицом, благословил, как добрый отец…

И стал Бархотка с Шалухой жить вместе. Бархотка на разбой уходил, он нападал по всей Ветлуге на монастыри и богатые купеческие дома.

Были, лесные были… Глядя на Шалуху с Бархоткой, закручинился грозный атаман Ляля: сердце порохом жжет, любви и ласки просит.

Раз ходил он набегом на хоромы князя Лапшангского и увидел там чудо, какого еще не встречал, прекрасную светлейшую лицом княгиню.

Запечалился с той поры, сам не свой стал. Еще больше оброс, залохмател, еще страшнее стал. Пошел за советом к Бархотке. Глянула на него Шалуха и обомлела – лицо под черной бородой, словно мертвый сугроб – ни кровинки. Долго советовались Ляля с Бархоткой, наконец, порешили. Вышли из избы – ни слова Шалухе. Надвинули поглубже шапки и растаяли в темной ночи. Покидала им Шалуха, что было, колдовских трав, почитала, что знала молитв – возвратились бы живы. Вот день нет, два нет Ляли с Бархоткой, на третий вернулись. Вернулись не одни. Из светлых хором князя Лапшангского, из-под носа опытных стражников выкрали они его жену, светлейшую княгиню. Развязали ее, сняли повязки с глаз. Лицо княгини белее пуха, губы – вишневый сок. «Лебедушка»,- шепчет кривой Ляля и тянет к ней корявую руку. В ужасе глянула на него княгиня, вскрикнула: «Уйди, чудовище, прочь», - и тут же пала Бархотке на плечи. Сползла по его телу к коленям, обняла их и плачет: «Спаси, спаси». Бархотка стоит ни жив, ни мертв, как ветром его качает, боится глаз на отца – атамана поднять. А отец – атаман губу закусил, за нож держится. Крепко осерчал Ляля, велел увезти княгиню к себе в землянку, бросить там, в сырой угол, кормить кореньями.

Тут и почуяла беду Шалуха. Хочет она, как прежде, обнять Бархотку за крепкий стан, рукой ему волосы охватить – как от ведьмы отшатнулся он от Шалухи. Прошел в угол к кадке с водой и стал пить, пить сырую воду. Видел бы молодец, каким варом вскипели Шалухины глаза, сколько от любви и от ревности зеленее стали – не сделал бы может, этого.

Да ничего он не видел…



III

Стояла в глазах Бархотки одна княгиня. Бредит он ею, тело ее дорогими шелками перевитое, духами тонкими, заморскими надушенное, почти въявь ощущает Бархотка. Плеснется ночью, как рыба, а это Шалуха рядом лежит, черная лесная девка. Противна ему теперь Шалуха.

И совсем разбой забросил Бархотка, бродит все дни по лесу, цветы алые, окаянные срывает. Услышит кукушку в орешнике, уткнется в ствол, слушает. Из белошапочного дягиля сделал себе дудку, сидит над лесными ручьями, играет. Поиграет и опять слушает. Глядючи на него, изошлась, истосковалась и Шалуха. Сколько побросала на его след заступной плакун-травы, что всякое зло рушит, сколько шептала: « Черен цвет, уйди, красен цвет люби». Ничего не помогает. Щелочью палит кровь, глаза слепнут от ревности, сердце гаснет. Нет сил терпеть. Задумала погубить Бархотку, извести и себя. Навела две чашки крепкого зелья, дурманного паслена, поставила одну перед Бархоткой, другую перед собой. Бархотка поднес зелье к губам, хотел хлебнуть, да и задумался, глядя в угол. Нет, не выпил. Поняла Шалуха, что отвела его вешняя сука, взяла обе чашки плеснула на огонь. Так зеленым пламенем и занялось в печи. Все понял Бархотка, усмехнулся, снял шапку с лавки и в лес. Шалуха на лавке осталась сидеть. А досиделась до темноты и спохватилась, бросилась в лес за Бархоткой. Кусты колючие царапали ей ноги, смолы вязкие, еловые липли к волосам – бежала она к Лялиной избушке. Лялина избушка пуста была, уже увел Бархотка княгиню. Бежит Шалуха дальше, куда ноги несут. В темном орешнике услышала голоса, уговаривает лебедушка- княгиня Бархотку. Бухнулась Шалуха о сырую землю: «Дай, мать- земля, черную кровь в себе унять, не дай раньше срока сердце остановить». Успокоилась немного, прислушалась. Целует княгиня Бархотку, сулит ему дворец белокаменный в граде Нижнем Новгороде, желает его женою стать.

- Брось разбой, убежим со мной, - говорит княгиня.

Мечется Бархотка, боится слово решительное сказать. А лебедушка целует его, шепчет и шепчет. И, наконец, решился Бархотка: «Согласен. Клады Лялины откопаем, богаты будем».

И сразу, как гром, раздался над поляной грозный Лялин голос. И засверкали над поляной разбойничьи ножи. Враз подошел Ляля к Бархотке, встал напротив. И затрепетал, как осиновый лист, Бархотка, пал на колени. Позабыв о княгине, целует Лялины стопы, прощенья просит.

- Был я тебе отцом, ты моим лучшим атаманом был. Теперь чужой человек. Уйди от нас…

- Уйди от нас! – прокричали разбойники.

- Прощенья проси у Шалухи, законной жены своей, сказал Ляля и отвернулся.

- У Шалухи, жены своей, - раздалось за его плечами.

Много жизней порешил кривой черный Ляля по лесам, никогда не дрожала рука у него. Угрюмое сердце ласки просило, а нашло неопалимую скорбь. Подошел Ляля к княгине, вынял из-за пояса нож и ударил лебедушку в грудь. Закричала княгиня, да словно не услышал ее Бархотка: мертвым пластом лежал он в ногах разбойников. Повернулся Ляля и ударил второй раз себя. Черная кровь его одним ручьем со светлой княгининой поблекла. Завыли разбойники, подхватили мертвые тела, понесли, сверкая кинжалами по темному лесу.

Остался на поляне один Бархотка. А Шалухи давно уже не было у того места. Не слыша, не видя ничего, распугивая лесных сов, бежала она прочь. Попала она в болото, побрела, расплескивая стоячую воду. Лежали в болоте, упавшие от давних буреломов деревья, таили в себе острые сучья. Набрела на них Шалуха, стала терзать себя, рвать грудь белую. Красным окрасилась болотная вода, думает умереть Шалуха. Нет, не умерла. Выбралась на сухое место, порвала, какой есть вокруг, панацеи, приложила к ранам. Сердце тише бьется, тише безымянной травинки сделалась Шалуха, когда вернулась домой. Сердце в единый ком сплелось, и одна- единая в нем душа.

Ни звука, ни слова, просидела Шалуха на скамейке не два дня – три. Недоеные козы вышли из леса, рогами стучат в ворота…

На четвертый день вернулся Бархотка. «Прости», - сказал и бросился в ноги. Простила, ох, простила молодца Шалуха. Неопалимой купиной поклялась мстить она за себя. Да вида не подала, двинула бровью, протянула руку. Обрадовался Бархотка, вскочил, целует ей колени…

Хорошо! Стали они опять вместе жить. Бархотка хворост собирал – Шалуха по лесным гарям за козами ходила. Додумала она свою думу до конца, а теперь лишь в красные цветочки ее наряжала. Призвала она как-то к себе Бархотку, стала волосы его на палец крутить, ласковые речи говорить. Говорила, что нажилась она в черных лесных девках, пора и в светлых барынях ходить. Во граде волжском Нижнем Новгороде пожить пора. Чтобы стлали слуги по вечерам постели пуховые, по утрам будили бы…Вот как точно княгинины слова передала Шалуха, даже побелел Бархотка. Стал он думать, да что – Шалуха уж все обдумала за него.

В глухую ночь пошли они на дорогу торговую…Недолго ждали, прозвенели за леском колокольчики, и выехала из леса купеческая тройка. Сановитый, богатый ехал купец, пузо под бархатной жилеткой живьем ходило от жира.

Выскочил на дорогу Бархотка, ухватил за уздцы лошадей. Купчина, как увидел разбойника, так охнул и кулем свалился на дорогу. А кучер соскочил с козел и спорным шажком в лес. Только рубаха красная промелькала. Засмеялся Бархотка, усадил Шалуху в тарантас. Как светлую барыню, усадил, сам по правую руку сел. Поехали – не купцы – бояре. Жмется, жмется к Бархотке Шалуха, вроде милует его, а сама наговоры на лошадей творит, крепко между колен одолень – траву зажимает да с землей святой великой прощается. А Бархотка совсем шапку ломит. Вильнула дорога, да из лесу на извал. За извалом высокий крутой над Ветлугой Шабанов яр. Вымахнула из леса тройка, тут и дошла до лошадей проклятая одоленева сила, бросилась прямо к яру. Хочет Бархотка попридержать вожжи или выскочить долой из тарантаса, да крепко, крепко держит его Шалуха. Целует, милует, а глаза уже соколиные…

Вымахнули лошади на яр, в последнюю секунду, в последнюю рванули на дыбы. Да все равно не удержали бешеного бега – только хрупнули оглобли тонкие, расписные – рухнули кони с тарантасом вниз.

Из последних сил, из последних рванулся Бархотка, только крепче, крепче его была месть Шалухина. Так с Шалухой и пошел на дно.

А через несколько лет намыла река здесь остров, зеленый от кудрявых лозняков, ярких трав. Прозвали его Шалухиным.

Шумит невдалеке лес на Лялиных горах, где похоронен Ляля с прекрасной княгиней. Шумит, плещется река, сильной струей отворяя остров. И кто не побывает возле этого острова, всякий шапку снимает, потому что похож остров на курган, курган могильный…

С весны до осени бегают, рыщут по его пескам длинноногие кулики. Свистят, печальные в своем свисте, свистят, печалясь о счастье птичьем, коротком…



* * *

Александр Сизов

/Напечатана в Варнавинской газете «Новый путь»

за 10-17 декабря 1970 года/.
 
 
 
#6
0  
12.09.2012 11:55:03
Машины оставляем отдельным лагерем.
Берём с собой рюкзаки, спиннинги, вейдерсы, корзинки поболе для грибов, фотики, фляжки... и вперёд smile.gif
 
 
 
#7
0  
17.09.2012 11:09:25
Рейд "ЗАВЕТЛУЖСКОЕ ЛУКОМОРЬЕ" завершился. Всё прошло очень классно и душевно. Было найдено действительно дикое, нетронутое цивилизацией и человеком место - заповедное озеро и лиственница у которой проводились языческие обряды и которой более 300лет.
Ожидайте фото-видео отчёт smile.gif
 
 
 
Страницы: 1