Немного не по теме извините.Сегодня всетаки решили прокатиться по дороге после танков.Из дома выехали в 10утра.Переехали Клязьму и мимо Знаменского монастыря свернули на танковый маршрут.Не проехали и 100 м. навстречу бежит монах.Останавливаемся В чем дело Он нам сынки вы куда.Мы в лес на охоту за грибами.Вы что ненормальные там танки еле прошли.Мы ему если застрянем придем к вам за трактором.Он нас перекрестил и мы тронулись.Едем крадемся потихоньку.Танковая колея в два раза шире Уазки.Колбасит буксуем но едем.Так проехали км8-10.Вдруг впереди что то завиднелось.Подезжаем поближе.МАть моя БТР застрял.Подбегет лейтенант и два солдата.Чумазые грязные.Отцы родные спасите помогите.Двое суток сидим наши все уехали а мы потерялись.Выхожу из машины с умным видом.Обхожу БТР пинаю колеса.Лейтенант резину бы надо приспускать когда в говны лезешь.И неплохо бы иметь лебедку и хайджек.Он мне так это не мое а военное.Ну ладно надо пацанов выручать.Обьезжаем их сбоку разворачиваемся распутавем лебедку целяем БТР.Командую лейтенант бери хайджек.Поднимаем Бтр подсовываем свои сендтраки натягиваем лебедку.Через пару минут Бтр на свободе.Видели бы ихние рожи.Глаза били по пять американских рублей.Такого кино они и я думаю многие не видали.Переходим на канал связи 20фм и такая картина Впереди едет котлета а за ней спозорным видом плетется БТР.Провожаем их до хорошей дороги прощаемся.Они целуют нам колени.Мы налево они прямо.У каждого свои дела.По рации слышым их еще минут 20.Ну а потом все как обично Постреляли по уткам пособирали грибов.Мотнули по лесу 95 км и в 20,00 были дома.Вот так прошел субботний день
Я БЫ НА ЭТО ПОСМОТРЕЛ! Такое очень редко можно увидет. Жаль, что снимков нет. Премию "ОСКАР" вы вполне заслужили! . Это похоже на перетягивание каната. Надо практиковать такое состязание на соревнованиях и вылазках. Забавно, наверное, будет.
______________________ Пару дней назад мне прислал письмо очень интересный человек, который проживает сейчас в Красноярске, но родился и жил до 10-го класса в дКукуй. Зовут его Александр. На его памяти остались очень интересные факты о рассказах очевидцев лагерного быта и жизни УНЖЛАа, воспоминания из детства. Об этом он мне поведал в своём письме. С его разрешения публикую некоторые выдержки рассказа... ...
"Привет! С интересом почитал про ваш экстрим. Я сам родился в тех краях в д.Кукуй. Мать расказывала про УнжЛаг. Да и сам в детстве с ружьишком облазил все эти места. Я ещё застал и бараки и кладбища заключеных. Особо запомнилось кладбище немецких военопленых. Там кресты стояли такие небольшие и на них красной краской готическим шрифтом надписи. Мы пацанами в эти лагеря на стрельбища за гильзами ходили. Строения ещё более менее хорошем состоянии были. Это 68-73 года. Мама и другие жители ходили к немцам молоко на продукты и поделки менять... На берегу Поежа место тогда чистое было. Развалины лагеря ещё сохранились, кладбище с крестами тоже. В году 53ем местные жители с немцами вели меновую торговлю. Как мама расказывала режим у них был посвободней, они с молоком к ним в бараки заходили. А вот наши заключёные туго жили, были и побеги, расказывала как бежавшего на околице Кукуя застрелили. Вобщето по берегам Луха* много землянок было. Раньше там раскольники жили а с началом войны дезертиры прятались. Но была облава трёх поймали. Один из пойманых был женат и дети так его младший брат уговорил солдат взять его вместо брата, так их и растреляли на околице у амбара. Пойманый-то и войну прошол,жив остался и умер своей смертью. Мы с пацанами из стены амбара потом пули выдалбливали. Кстати их и закопали там-же у амбара, холмики я видел. Севернее Кукуя с урочища Синица начинался ж-д путь, у нас там покос был, сохранилась и заправка водой паровозов, а к нему с нескольких сторон были лежнёвки, на одной и тележка была так мы на ней сено подвозли. Ус** ещё был не заросший, мосты через речки в отличном состоянии. Я всё удивлялся как они были добротно выстроены, из пропитаных шпал. Ус был прямой-прямой я спрашивал маму куда ведёт, она говорила в Якшангу. Когда я родился в 56м мать по этой дороге меня в теплушке в больницу возила. Леса-то вокруг все вырубили, остались островки целого и я сужу какой-же лес был. деревья в два обхвата, чистые без бурелома. Осталась роща Красница, она ещё имела какое-то культовое значение, святое место и сохранилась. Около Елховки АкадемСтрой был, ещё в приличном состоянии, с вышками, колючкой. Жила там бабушка одна то-ли из зэка то-ли из обслуги осталась, но ни скем не общалась. Но нас пацанов вяленой щукой угощала. На берегу речки мехмастерская была, гаражи. Вокруг АкадемСтроя лагерь на лагере, но поменьше. И мост через речку целый был, на очень высоких сваях. Мы по баракам шарились всякие артефакты собирали..."
Примечания: Лух* - р.Белый Лух Ус** - железнодорожная ветка. Начиналась в п.Северный (ст.Лапшанга)
Это верно, жаль Телепат заболел. Он действительно профессионал своего дела. Но мне кажется фотографий тоже исчерпывающе. У Влабиника фильм не хватило терпения скачать, слишком длинный совершенно никчему. 15 минут самой соли- то что надо.
Привожу на чтиво отличную статью Михаила Славина из газеты ПРОСПЕКТ (от 02.11.10 №44) с историческими документальными выдержками. post-4-1289296104.jpg(499897)
Наши поисковые рейды продолжают совершать резонанс в обществе! Мне на почту приходят письма написанные людьми, которые родились и выросли в этих лагерях (!) или непосредственной близости от них, в соседних деревушках. Вскоре я жду разрешение от человека , родившегося в ОЛП№10, на публикацию выдержек из его письма в котором он рассказывает уникальные факты.
Анализируя информацию, которая продолжает поступать от различных источников я могу сказать, что мы с вами вносим серьёзный вклад в историю Нижегородского края и России в целом. А так же в ходе всего этого выясняется что мы знаем лишь малую толику истории вершившейся в сталинские времена. Нашей задачей. сохранить то, что мы откроем заново!
От первого лица так сказать, мы сможем узнать о реальности лагерной жизни, "пропавшем" паровозе в лесах уренской тайги и многом другом...
Вот отчёт от Казанского внедорожного клуба. Ребята так же на подготовленных внедорожниках, достойно прошли маршрут с востока на запад и фактически закольцевали его. Так же , на настоящий момент поступила весьма нерадостная информация: С места, где в мае поставлен крест на ОЛП №10, под который мы все собрали множество артефактов в виде колючки, решёток, остатков печей и т.п. всё расхищено местными черметчиками, колдырями и бездельниками из посёлка Лапшанга и Северный. Так что... лично от себя: слов нет, эмоций то же... я уже привык... ладно что хоть кресты не валят...
Привожу выдержки из писем присланных мне на почту, воспоминания Анатолия Парфёнова. Интересного человека, родившегося на ОЛП№10 и своими глазами видевшего лагерную жизнь...
Парфенов Анатолий Александрович (1954 г. рождения, место рождения – ОЛП №10)
«Я вырос в захолустной стороне, Где старики невесело шутили, Что ехало к ним счастье на коне, В НКВД его перехватили»
Если это Дмитрий Тютин, который прокладывал дорогу на 10-й ОЛП, и о котором я читал в "Нижегородском проспекте", то я к нему... Я - последний пацан "Десятки" и знаю про этот лагерь все. Наша семья уезжала оттуда предпоследней после расформирования лагеря, а доживал на нем свой век один пасечник по имени ГРигорий Третьяк. ОН- тоже бывший З/К, отсидел 20 лет за то, что не захотел брать оружие в руки (родом из МЕлитополя, и примкнувший к молоканам, за что и получилд срок). На месте лагеря опасайтесь провалиться в колодец: они в ОЛПЕ были глубиной метров 30 и не все еще осыпались: я бываю там дважды в год и находил в этих колодцах провалившихся туда лосей. У меня там сгинула весной одна лайка таким образом. Ваш "сиделец" немножко лукавит... Трупы не хоронили в лагере никоим образом. Их вывозили по ту сторону Ужгура, где были вырыты большие котлованы, два из них можно и сейчас обнаружить по пути к речке Ужгуренок - притоку Ужгура. Когда лагерь расформировали, в пустых ямах-могилах мы в половодье катались на плотах. Насчет ппромзоны угадано правильно: она находилась рядом с КПП и на берегу Ужгура, там же рядом была поселковая баня. Крест вы установили там, где располагалась конвойная псарня, все "верные Русланы" содержались там и мы, пацаны, всегда с опаской пробегали это место!(Их свирепость не знала границ, некоторых даже кормили с шестом, не подходя к ним). На "Десятке" была начальная шшкола, и был клуб, крутили кино. Был детский стадион: с каруселью и гигантскими шагами. Последним начаьником ОЛПа был Мироевский (кажется, Борис), после расформирования он переехал в Горький и был не последним чином в аэропорту (Возможно еще жив...) ....................
Время и место детских годов определяют жизнь человека на долгие-долгие годы вперед. Все мы — «пятидесятники», послевоенное поколение. Я родился 24 апреля 1954 года на самой северной окраине Горьковской (ныне Нижегородской) области. Места были и, несмотря на полувековой общественный прогресс, остаются по сей день глухими и самоедскими: строят сверху, кроют сбоку, начинают с конца, подпирают с неба, дурь сперва, ум опосля, работают с обеда, с дураков взыску нету и т.п. Местечко называлось простецки «Десятка», а официально — «ОЛП №10». Тяжкое наследие ГУЛАГа: «отдельных лагерных пунктов» там в те годы было, что поганок в лесу. Объединены они были в структуру НКВД под общим названием «УнжЛаг» (базировались вокруг реки Унжа, что в Костромской области). Профиль — лесоповал. Отец, когда пришел с фронта, нанялся механиком в ОЛП, мама учительствовала в начальных классах. Зона для «врагов народа» была в низине, прямо у речки с причудливым угро-финским названием Ужгур. А на взгорке - поселочек из 10 «финских» бараков, где проживала обслуга и охрана лагеря. Сталин уже умер, но вплоть до 1960 года я видел этих з/к. И больше сказать, тесно соприкасался с этим миром. Первое мое ощущение себя: как-то на третьем году старший брат Вовка зазвал весной за щавелем. И мы сунулись на «запретку» — за колючкой была «контрольная полоса» перед лагерным частоколом. Помню только «вжик-вжик» перед самым носом: часовой с вышки пустил по нам очередь из ППШ (вероятно, приняв за беглецов). Прибежали домой в разорванных рубашках (прошмыгнули от страха обратно через колючку, изодрались в кровь). От отца его офицерским широким ремнем нам обоим тогда попало, как надо… Голод царил в лагере. Безконвойных «доходяг» я видел там каждый день. Мама говорила, что свозили умерших иногда целыми арбами: их хоронили на том берегу Ужгура, невдалеке от речки. Но были дни, когда осужденные и радовались жизни… Окрест была, по сути, была тайга. Зверья всякого — тьма. Офицеры (в большинстве вчерашние фронтовики) были страстными охотниками, у многих были трофейные немецкие ружья. Не проходило месяца, чтоб посреди поселка не лежал убитый медведь. Вдоволь «нахваставшись» трофеем, сняв шкуру, охранники передавали тушу в лагерную столовку. Лица зэков сияли, когда они грузили ее на телегу: «разговленье» подфартило! Сейчас в семьях модны кошки, собачки. В «Десятке» сказали бы «фи!» на такое хобби. Почти в каждом семействе так называемой «обслуги» жили чаще всего медвежата (были даже рысята). Я играл с ними, водил на поводке и спал в обнимку все детство. Одна беда — ноги вечно кровоточили: «топтыжкины» без кусков сахара с тобою не дружат и вечно просят лакомство, пуская в ход растущие клыки и когти. Медведь — единственное животное, которое в цирке всегда в наморднике. У медведя нет мимики, и никто не ведает, что у него на уме. Дрессировщики хорошо знают его непредсказуемый нрав: не успеешь оглянуться — твой скальп окажется в его когтистой лапе. Я узнал это еще в детстве: соседского пацана его любимец играючи превратил в «квазимодо»… Лагерь помаленьку «эвакуировался», к 58-му году хрущевская «оттепель» приползла и к «Десятке». Остатки заключенных разбирали лесные узкоколейки. Меня они часто брали на свою «вагонетку» и, бывало, я целый день проводил с ними. Детсадов в «Десятке» никогда не бывало, а «всюду жизнь», как утверждают философы — вот так мы и росли. До сих пор помню вкус соленых зеленых помидор, которыми з/к меня угощали — отличное яство! Однажды весной мама разбудила рано, солнце едва показалось за лагерным частоколом: «Сынок,пора…». Сама смеется. Надел шортики (с лямкой через плечо — моднецкая по тем временам была вещь), выполз на крыльцо. Стоит з/к и рядом с ним ведро березового сока. Слаще не было в жизни напитка! Мама дала в обмен доходяге полбуханки черного хлеба, и мы потопали с ним «на работу». ....................... Лирическое отступление: С 40-летнего возраста каждый год я езжу на малую родину в отпуск, иду заросшим волоком за 15 км на «Десятку». Зачем, за каким лесным лешим? Там уж новая, «молодая», тайга непролазная. Безошибочно нахожу единственную полусгнившую стену родного «финского» барака, развожу тут же костер перед ночевкой и лунной светлой ночью предаюсь воспоминаниям. Природа будто все знает: помню живую елочку рядом с бараком, которую мы рядили под новый год. Сейчас ствол ее около метра в диаметре, а из него сразу три (вот вам крест, не вру!) отростка вверх — по числу сыновей «гнезда Парфенова». Символично… ....................... Однажды зеки заартачились и не стали «гнать норму»… Поломанный паровозик — «кукушку» им велено было гнать (вручную) из леса на рембазу. Вместо этого они развинтили пути, со свистом и гиканьем разогнали его и толкнули в Ужгур, после чего забросали кустами. И сказали, что «так и було». А никто строго уже и не спрашивал: начальник ОЛПа (даже фамилию помню — Мироевский) уже перебрался в Горький, за ним ВОХРА — кто куда, остались лишь бригадиры, которым их «дубовая» служба тоже в печенках сидела. Я молчал об этом ЧП 55 лет, как артизан. Но… ........................ Лирическое отступление: Прошлым летом в отпуске ко мне подошла группа «аборигенов»: местные молодые ребята, прошедшие кто Афган, кто Чечню, и прозябающие в бедности — работы нет, а семью кормить надо. «Без денег везде худенек!» — так приговаривала моя мама. Парни молвили : «Алексаныч, мы слыхали про утопленный паровоз на «Десятке»… Не покажешь?» Указал, конечно. Ребята со щупами и миноискателями (за каждым «свежий» военный опыт: вот так страна — всегда идет война!) среди нижегородски-костромских «джунглей» раскопали не только этот локомотив, но и подчистую сгребли мотки колючей проволоки, в изобилии раньше разбросанные и давно вросшие на полметра в землю. Все сдали в «Чермет» и сделали крутой «бизнис». .........................
К 59-му году на «Десятке» остались лишь три семьи. Я с бабушкой (мама, папа и двое старших братьев переехали в г. Бор). Двое других — особые люди. Григорий Третьяк (дядя Гриша) — 12 лет отсидел на «Десятке». Он родом из под Мелитополя, а в лагерь угодил по религиозным мотивам: был, кажется, из «молокан» и отказался в начале войны брать оружие в руки. После амнистии в 54-м году (реабилитирован он не был) домой не поехал, а, наоборот, вызвал с родины жену Анну (тетю Нюру) и остался здесь — пасечником. Дело самое простое: на разделанных лесных делянках малинники и кипрей (иван-чай) стеной стояли лет 10. А это — лучшие медоносы. Сметливый хохол сообразил, какое тут может случиться «Эльдорадо». Совнархоз дал ему ульи (он с детства на хуторе был приучен), лошадь (мерина по кличке «Пылкий — о нем см. отдельно) и зарплату, дело пошло. Я оказался у него в «работниках»: все дни пропадал в его семье и хозяйстве (куда мальчонке в тайге податься!), бабушка не была против. Он научил меня многому — пчеловодству, коневодству, приготовлению «украинской кухни», хохляцкому лукавству и даже, извиняюсь, бражничеству. Вот одна «картина маслом» из детства. Конец медосбора в августе, приезжает «инспектор» за медом на полуторке: «Григорий, где продукция?» «Туточки, туточки… Открывай борта, гражданин начальник!» — дядя Гриша так и не отвык от «зэковской» привычки откликаться на всякий начальственный чих. Загрузили машину (взятки были огромны, по 100 кг с пчелосемьи). Едва чин отбыл, он мне: «Натолей, запрягай лошадь…». Едем в какие-то кусты, а там …еще 20 фляг с медом! Когда успел припрятать? Везем этот груз в тайник (брошенный барак заключенных). А потом дядя Гриша вызывает двух сыновей с Украины, и они переправляют груз в Горький, дальше — не знаю. Тут еще одна фишка. Никто в этой украинской семье вообще не потреблял спиртного никогда (по мотивам веры, опять же). Но… Когда приезжал на выходные мой папа и приходил к дяде Грише, тот радостно бежал в погребок и приносил в расписной украинской крынке медовуху собственного изготовления (божественный напиток, фирменная «Суздальская медовуха» суррогат против нее). Теплый летний вечер переставал быть томным.. Это были два такие вруна, болтуна и хохотуна! Дядя Гриша непременно замечал отцу: «Матвеич, ты, пжлста, сыновьям ни-ни, что мы …потребляли!» А кончалось дело тем, что папа несчастные 50 метров до дома шел, опершись на мои хрупкие плечи: медовуха бьет точно в цель – по ногам. С пчеловодством понятно. А какой у дяди Гриши был конь! «Пылкий» был черный как смоль, ни единого инородного пятнышка. В общем, «стратегический» был конь — высокий, статный, гордый и …злой. Его передали пасечнику необъезженным, а это, по сути, дикий мустанг - его в работу не пустишь. Только седелко поднесешь, он сразу зубы в ход пускает. Вызвали объездчика: парень с ним день бился чуть не насмерть (я такого «родео» в нынешних боевиках не встречал!), еле-еле обратал и к ночи «Пылкий» упал на колени, а наутро его запрягли в дрожки и он покорно повез груз. Я два первых года почти всегда был при нем. С утра запрягал, весь день ездил, а когда он болел, отпаивал травами да взварами, не отходил от него, спал в конюшне. И потом мой «Пылкий» пахал пашню, таскал бревна из леса, корчевал пни, возил ульи на «точки» ровно 15 лет, «как проклятый». Третьим на «Десятке» был вчерашний фронтовик, отставной кавалерист (кажется, из гвардейского кавалерийского корпуса легендарного генерала Доватора) Борис Мигунов с домочадцами — женой и двумя дочками. Он тоже держал пасеку. Но это по необходимости: за медосбором он, как дядя Гриша, не гнался. С войны у него была одна и пламенная страсть — верховая езда. Его любимицей была молодая кобылка — каурая в яблоко Кобра. Вечерами он седлал ее, надевал военную форму с орденами и галопом гнал верхи вкруг поселка. Лошади как женщины, любят умелого ездока, сразу чувствуют уверенность, гонор. Под дядей Борей Кобра пританцовывала, слушалась малейшего движения его руки, пяток и бесстрашно брала препятствия в виде жерди на воротах, кустов, канавы, брошенных гусениц тракторов, штабеля дров. Бабуля моя, глядя на эти скачки, шептала: «Чудит мужичок-фронтовичок!» А то сказать: это ж какую душевную крепость надо было иметь обитателям обезлюдевшей «Десятки», чтоб не одичать в глухом лесном поселке! Без радио, газет, без света даже (электричество «отрубили» в 58-м): вот и спасались от скуки, кто чем мог. Пасека дяди Бори стояла за 3 км от поселка. Там забавный был случай. Повадился за медом косолапый, да такой хитрый, бестия, что мама не горюй! Прямо белым днем лежал мишка «в засаде» и каждый день портил настроение пчеловоду. Когда хозяин работал на пчельнике, он носа не высовывал из чащобы. А как тот в домушку зайдет — топтыгин враз крайний улей раздербанит и в кусты утащит. Выследить его самостоятельно старый кавалерист не мог: пришлось на подмогу моего папу — бывшего пограничника — звать: фронтовые навыки помогли и на вторую ночь они зверя завалили. «Обмыли» добычу, как надо: хвастовства было! От медведя плавно переходили к фронтовым воспоминаниям. До пьяных слез, в общем, дело дошло: «…о друзьях-товарищах, об огнях-пожарищах, где-нибудь когда-нибудь мы будем вспоминать». ....................... Я — последний пацан «Десятки». Мне было хорошо там. Пресловутый «мир взрослых» я узнал только по этим двум соседям — Третьяку и Мигунову. И это было очень счастливое в моей жизни обстоятельство. Они были добрые, отзывчивые и все понимающие в той трудной жизни люди. Много позже я узнавал об их поочередной кончине и память моя о них светла. > Но все когда-нибудь кончается. Летом 61-го папа приехал из Бора> и дал понять: знаешь, рыжик, ты не медаль, чтоб у бабки на шее> висеть, а пора тебе учиться! И повезли меня в школу. .................
Подробнее обо всех лагерях (11-м, 12-м, 9-м и тд.) могу рассказать при встрече. И последнее... Антоновское яблочко оставил я. Потому что кроме меня больше некому будет этому кресту поклоняться... А вам СПАСИБО! Хорошее дело сделали!!!